Зов пращуров

По краю поля, густо поросшего медоносной травой и ковылем, прошелестел свежий ветер. Маленькая дочка вдруг всхлипнула. Живо интересуюсь:

     - Что с тобой, малышка? Почему плачешь?  

     - Мне грустно, потому что я никогда не видела своих прадедушек.

Успокаиваю ее: - вы обязательно встретитесь, но позже, в лучшем мире. Они были достойными людьми. И ты будешь такой же – мой маленький очаровательный человечек.
Знала бы ты, дочь, как хотел я в малолетстве взять деда за руку и повести его за собой по тропе, которую я только что протоптал. Показать три необычных камня, отрытых на конце огорода, которым я дал имена былинных богатырей. Но, не пощадила война моих дедов. Земля, пропитанная потом и кровью, приняла тогда еще молодых мужчин, оторванных от семей и брошенных на поле брани.
     - Не видел я твоих прадедушек. Только на старых фотографиях.
Поле, на котором мы стояли, тоже было полем брани, лютой сечи, засыпанной многовековым, культурным слоем. Когда – то на этом месте был русский град, равный стольному по величине и силе. Град воинов и землепашцев – древняя Рязань. А ныне – городище, на котором, собственно нет ничего, кроме развалин церкви с глубоким подвалом (возможно, в нем прятались прихожане).
Здесь полегло великое воинство, предки наших предков. За что? За Родину. За родных и близких, детей и стариков.

В двух километрах от этого места старинное село. В нем древний храм, с ликом Христа над вратами, таким же, как на знаменах русских князей, собиравших дружину для защиты родной стороны от ворогов. Бог хранил здешний люд. Местные жители говорят на языке пращуров. Старославянский язык искусно переплетается с современным русским языком, придавая ему особую певучесть. Здесь, как и восемь веков назад отпевают воинов на языке вечности, родном языке. И до сих пор земля русская принимает убиенных войной потомков древних воинов. За что гибнут они? За вечный сон над этой равниной? За грехи не успевших к причастию пращуров?

Впервые я ступил на эту священную землю в начале девяностых годов 20 – го столетия. Пореформенное лихолетье. В небольшой умирающей деревушке на задворках полей скорби старушки, ровесницы века, ели комбикорм с молоком. Вместо хлеба. И это на заливных, плодородных землях, где прежде колосились нивы, раздвигая горизонт! Земля не по своей воле стала им мачехой.

     - Папа, мы вернемся сюда?
     - А ты хочешь вернуться?
     - Я хочу. Ты сказал, что здесь была война, а мои прадедушки погибли на войне. Мы придем сюда еще?
Ветер на высоком откосе берега набирал силу исполина. Он заглушал голос ребенка, легко подхватывал его наивные слова и уносил их прочь. Он выдувал из глаз росу, и она, гонимая ветром, окропляла землю, как много веков назад окропляла кровь.
Это было особое состояние души. Можно было не слышать и половину сказанного, но с полуслова понимать друг друга. Я тоже хотел сюда вернуться. До сих пор мне неизвестны места захоронения моих дедов, павших на фронтах Великой Отечественной, а в этой земле – их корни. И пусть это место станет для нас местом поклонения предкам. Великим погостом, зовущим к Воскресению. Не важно, где покоится прах, куда важнее – в какой обители находится душа.
Притяжение земли, глубоко осевшего могильного кургана, долго удерживало нас на берегу Оки.
Многоголосье ветров, в котором, если прислушаться, отчетливо различались звуки натянутой татарской тетевы, топот тысяч конских копыт, шепот взывающих к небесам богомолиц и голоса самих небожителей. Они напоминали живым о вечных ценностях и открывали души для посева.
Собравшись с мыслями, я, наконец – то, ответил:
     - Да, дочь, мы обязательно придем сюда.

 

 Игорь Епифанов

Записей не найдено.

Присоединяйтесь к нам в социальных сетях Facebook Instagram